18 февраля 1836 г. в деревне Камарпукур, в районе Хугли в Бенгалии, у бедной брахманской четы — Кхудирама и Чандрамани родился младший сын Гададхар Чаттерджи, которого впоследствии назовут Рамакришной.

      Отец его — Кхудирам сначала жил в Дере — деревушке недалеко от Камарпукура. Он был человеком вполне обеспе­ченным, но вынужден был бросить все и уехать из деревни из-за преследований влиятельного человека, который пытался принудить его дать ложные показания на суде в свою пользу. Кхудирам отказался это сделать. Один из друзей пригласил его приехать и поселиться в Камарпукуре, предложив ему неболь­шой участок земли для застройки и маленькое рисовое поле.До сих пор в Камарпукуре сохранились небольшие глино­битные хижины, построенные Кхудирамом, свидетельствую­щие о более чем скромной жизни семьи. Рамакришна впослед­ствии вспоминал, что его родители всегда довольствовались тем, что имели. Кхудирам проводил большую часть времени в поклонении семейному божеству Рагхувире; по-детски чисто­сердечная Чандрамани вела домашнее хозяйство и особо заботилась о том, чтобы никто из зашедших в дом не ушел бы ненакормленным.

      Ребенком Рамакришна был всеобщим любимцем. Женщины деревни часто приносили ему сладости. С годами любовь жите­лей деревни к Рамакришне росла. Он был артистически ода­ренным мальчиком — умел петь, танцевать, участвовал в спек­таклях, вырезал фигурки богов; его остроумные шутки прино­сили радость людям. Но он не очень охотно занимался в школе, говорил, что школьное обучение не дает ему того знания, к которому он стремится, а учит только зарабатывать деньги.

         Рамакришна любил природу. Однажды вид пролетающего белого журавлиного клина на фоне темных грозовых облаков привел его в состояние экстаза. Подобные состояния он пере­живал впоследствии многократно, когда были глубоко затрону­ты его религиозные чувства. Один, или с друзьями, он часто бродил по полям. Но общению со сверстниками он предпочи­тал беседы со странниками, которые, совершая паломничество в священный город Пури, по пути часто останавливались в его деревне. Он увлечено и внимательно слушал их разговоры на духовные темы, прислуживал им.

        Когда Рамакришне было семь лет, умер его отец. Смерть отца сделала мальчика более серьезным и взрослым, но его характер и отношение к занятиям в школе не изменились.

        Когда пришло время церемонии надевания священного шнура (обряд, совершаемый над мальчиками высших каст. — Прим. ред.), между Рамакришной и его взрослыми родственниками произошел конфликт. Он настаивал на необходимости испол­нения обещания, данного им одной из женщин деревни — принять во время церемонии пищу из ее рук, несмотря на то, что она не была брахманкой. Это было нарушением традиций. Но Рамакришна был тверд в своем решении. Он сказал: «Ка­ким я буду брахманом, если не выполняю своего обещания?» И в конце концов взрослым пришлось уступить воле мальчика.

        Рамакришна перестал ходить в школу, но он хорошо знал эпические сказания и пураны. У него была прекрасная память и острый ум. Так, однажды мальчик со своими сверстниками с интересом следил за беседой образованных взрослых. Разго­релся спор по одному религиозному вопросу, и хотя каждая из сторон приводила множество аргументов, все они были неубе­дительны. И тогда Рамакришна предложил свое решение, кото­рое оказалось единственно возможным. Участники спора были поражены неординарностью мышления мальчика.

        Рамкумар, старший брат Рамакришны, руководил неболь­шой санскритской школой в северной части Калькутты. Он как и Рамакришна исполнял обязанности жреца в деревне. Денег, которые зарабатывали братья, едва хватало на жизнь. Рамку­мар привез Рамакришну в Калькутту, надеясь, что сможет обучить его санскриту. Он также предполагал, что Рамакришна сможет заработать немного денег для семьи, помогая ему вы­полнять его жреческие обязанности. Но Рамакришна реши­тельно заявил, что ему неинтересно заниматься ни тем, ни другим. Именно тогда Рамакришна со всей ясностью определя­ет единственную цель своей жизни — познание Высшей Реаль­ности, обычно называемой Богом. Для него не имеют значения деньги, власть, положение. С детства он был независим в своих суждениях и, если сердце подсказывало ему решение, он ни­когда не отступал. Поразительно то, что при этом он обладал несвойственной его возрасту мудростью и глубиной. Когда он говорил о цели жизни и о пути достижения ее, никто, даже знающие священные тексты, не могли опровергнуть его. Рам­кумар понял, что бесполезно бороться с упорством брата, и с той поры предоставил ему полную свободу действия.

        В это время Рани Расмани, богатая женщина, но не брахманка, основала большой храмовый комплекс в Дакшинешваре, в северном пригороде Калькутты. Она подыскивала подхо­дящего жреца для храма Матери Кали, но брахманы отказыва­лись служить в нем. Ведь он был построен не брахманкой. Кто-то посоветовал Расмани предложить это место Рамкумару. И он, подчиняясь обстоятельствам, принял предложение Расма­ни, хотя поначалу оно ему было не по душе. Через несколько дней вслед за братом в Дакшинешвар приехал Рамакришна. С большой неохотой он согласился помогать брату в обряде одевания статуи Богини Кали. Через несколько лет из-за сла­бого здоровья Рамкумар вынужден был оставить службу в храме. А Рамакришна именно здесь нашел свое призвание. Должно быть он почувствовал, что почитание Матери Кали есть возможность воплощения его жизненной мечты — осоз­нания Бога. Мать Кали была для него не просто изображением, а живой реальностью. Но принимает ли Мать Кали его покло­нение? Он молился ей всем сердцем, а она не отвечала ему. Это не давало ему покоя. Неужели он служит каменному идолу? Или он совсем не достоин того, чтобы Мать Кали дала ему знак, что она довольна им? Но ведь были же такие верую­щие, как Рампрасад, которого она щедро одарила своей благо­датью. Почему эта благодать не проливается на него? Почему она так жестокосердна к нему? И каждый вечер он восклицал:«О, Мать, прошел еще один день, и ты не явилась ко мне. Почему ты так жестока?» Иногда, с закусанными до крови губами, в отчаянии он катался по земле. Люди думали, что Рамакришна оплакивает смерть своей матери.

        Он был истощен, потому что плохо ел и мало спал. Если бы не забота его племянника Хридая, он бы умер. Часто Рамакришна уходил в лес недалеко от храма и там медитировал всю ночь. Иногда его молитвы прерывались стонами. Настал День, когда его нетерпение было настолько мучительно, что он ре­шился на самоубийство. Он сорвал со стены меч и готов был нанести себе смертельный удар. То, что произошло потом, Рамакришна описывает так: «Я увидел океан Духа, бесконеч­ный, сияющий. Куда бы я ни глянул, везде вздымались громадные светящиеся волны... Они разбивались надо мной, они поглощали меня. Я задыхался. Я потерял сознание и упад. Вокруг меня катил свои волны океан невыразимой радости. И в самых глубинах своего существа я почувствовал присутствие Божественной Матери».

        С этого момента открывается новая глава в жизни Рамакришны: он стал ребенком, полностью зависимым от Матери Кали. Как капризное дитя, он ни на минуту не упускал ее из виду. Храмовая служба, которая должна следовать жестко рег­ламентированному ритуалу, превратилась для него в общение между матерью и сыном. Пораженные богохульным поведени­ем жреца, служащие храма доложили начальству, что жрец — человек ненормальный. Чтобы проверить сведения, Матхур (зять Рани Расмани, бывший управляющим ее делами. — Прим. ред.) лично приехал в Дакшинешвар и наблюдал за тем, как Рамакришна проводил службу. Он пришел к убеждению, что Рамакришну не только нельзя считать ненормальным, а наобо­рот, он достиг того состояния, в котором человек ближе всего к Богу. Он приказал, чтобы никто не мешал Рамакришне слу­жить Матери Кали.

        Но вскоре Рамакришна стал переживать все более длитель­ные периоды  экстатического состояния, во время которых он полностью переставал осознавать окружающую его реальность. Он уже не мог сам заботиться о себе и, конечно, не мог исполнять обязанности жреца. Одни считали, что он совер­шенно сошел с ума, другие думали, что он страдает истеричес­кими припадками. Слухи о болезни Рамакришны дошли до его деревни. Естественно, его мать была очень встревожена и настаивала на том, чтобы Рамакришна вернулся домой. Он подчинился. Понаблюдав за поведением сына, Чандрамани при­шла к выводу, что Рамакришна совершенно здоров. Но все же соседи посоветовали ей женить сына — женитьба могла ока­зать благотворное влияние на него. Мать забеспокоилась, что сын категорически отвергнет ее предложение. Выслушав мать, он не возразил ей, а отнесся к предложению с интересом. Он даже указал, где ему предстоит найти невесту. Этой девушкой стала Сарада, дочь Рамчандра Мукерджи, из соседней деревни Джайрамбати. Свадьба состоялась; Рамакришне в эту пору было 24 года, Сараде — 7 лет.

        После свадьбы Рамакришна вернулся в Дакшинешвар. Мат­хур был рад его возвращению, поскольку считал его своим духовным учителем. И хотя Рамакришна был на несколько лет младше, он почтительно называл его «Отец».

        После приезда в Дакшинешвар Рамакришна вновь присту­пил к опытам духовного постижения. И когда бы он ни поже­лал, Мать Кали являлась ему, но он стал просить о большем. Он просил Мать указать ему другие пути постижения Ее (т.е. Бога). Позднее Рамакришна скажет: «У меня была возмож­ность пройти разные пути постижения Бога».

        Как бы услышав молитву Рамакришны, один за другим в его жизни появляются учителя, чтобы повести его своей дорогой знания. Они сами разыскивали его, чтобы узнать, могут ли они научить его тем сокровенным знаниям, которыми владеют. Очень часто Рамакришна отвечал: «Я должен спросить Мать». Он имел в виду богиню Кали, но его возможные учителя полагали, что он хотел спросить разрешения у своей земной матери.

        Среди учителей была странствующая монахиня Бхайрави, последовательница тантрического учения. Она обладала не толь­ко глубокими йогическими и тантрическими знаниями, но и имела большой практический религиозный опыт. Она также прекрасно знала священные тексты. С первого дня их встречи ее отношение к Рамакришне было отношением матери к сыну. По всей вероятности, она сознавала, что на ее попечении необычный сын. Она обучала его со всей заботой и тщанием. Некоторые ее тантрические уроки вызывали у Рамакришны неприятие. Но она не желала слушать никаких возражений — Рамакришна должен был пройти все до конца, точно следуя указаниям священных текстов.

        Шаг за шагом двигались они путем познания. И велико было изумление Бхайрави легкостью и быстротой, с которыми ее ученик усваивал новые знания. Будучи человеком высокой духовности, она смогла распознать в Рамакришне те признаки, которые были в прошлом у полных воплощений Бога. Она хотела, чтобы как можно больше людей знали об этом — иначе как может быть реализована цель прихода Аватары в этот мир? Рамакришна выслушал эту новость с любопытством и поделил­ся ею с Матхуром, который не воспринял это известие всерьез. «Отец, разве это возможно? Ведь у нас уже было десять Аватар, и не может быть еще одного», — сказал он Рамакришне. И тот без особого интереса рассказал об этом Бхайрави. Это был вызов ее знаниям. Цитируя Шримад Бхагават, Бхайрави утвер­ждала, что, несомненно, должны быть новые воплощения Бога, и число Аватар не может быть ограничено, что они приходят и уходят тогда, когда этого требует духовная обстановка в мире. Она сказал: «Пусть Матхур созывает ученых. Я докажу свою правоту». Рамакришна присоединяется к просьбе Бхайрави, как бы спасая честь своего учителя.                       

        Матхур хорошо знал своего Гуру: как ребенок, он не прини­мал отказа и добивался исполнения своего желания, особенно если дело касалось разрешения религиозного спора. Такси» собрание состоялось, на нем присутствовало несколько выдаю­щихся ученых, широко известных также своей духовностью. Бхайрави изложила свою точку зрения страстно, с неопровер­жимой логикой, подкрепляя приводимые аргументы многочис­ленными цитатами из священных писаний, и доказывала свою правоту. Она утверждала, что те духовные качества, которыми обладал Рамакришна, свидетельствуют о том, что он не может быть никем иным, как Аватарой. Рамакришна с интересом наблюдал за ходом дискуссии. Он вмешался в ее ход только для того, чтобы помочь Бхайрави описать те переживания и изме­нения, которые произошли в его теле и сознании. Все они носили мистический характер. Можно было предположить, что по своему обыкновению ученые будут спорить друг с другом, опровергать доводы Бхайрави. Однако они пришли к согласию. Что касается остальных присутствующих, то они, вероятно, было изумлены. Один из участников этой встречи тут же сочинил гимн в честь Рамакришны и спел его. Больше всех изумлен был, наверное, Матхур. Бхайрави — очень довольна. А Рамакришна? Казалось, все, что произошло, его мало касалось.

        Еще одним учителем, оказавшим большое влияние на жизнь Рамакришны, был Тота Пури, странствующий аскет из мона­шеского ордена, обычно называемого нага (от нанга — нагой, обнаженный). Он был строгим нон-дуалистом, который не признавал окружающий мир реальностью. Для Тота Пури Един­ственной реальностью был Брахман — Высшее Я. Он, возмож­но, пришел в Бенгалию, чтобы совершить омовение там, где воды Ганга впадают в Бенгальский залив, как делают это странствующие святые во время местного праздника Макара Самкранти (обычно отмечаемого в январе).

        Кто направил его в Дакшинешвар? Трудно сказать. Тота Пури плыл на лодке. На ступенях гхата (место ритуальных омовений. — Прим. ред.) было много народу, но один молодой человек привлек его внимание. Это был Рамакришна. Тота Пури был поражен силой духа молодого человека. Он сказал, что познакомит его с нон-дуалистической философией и пос­вятит в монашеский сан. Рамакришна сказал: «Я должен спро­сить свою мать». Вряд ли можно предположить, что Тота Пури понимал, что Рамакришна имел в виду Священную Мать. Он ответил Рамакришне: «Спрашивай кого хочешь, но поторапли­вайся — я не собираюсь останавливаться здесь надолго». И Рамакришна стал учиться нон-дуализму у Тота Пури. Обучение можно считать законченным тогда, когда ученик осознал свою истинную Природу как проявление Высшего Сущего. Это осоз­нание происходит только во время трансцендентального опы­та, известного как Нирвикальпа Самадхи. Этот опыт открывает природу единства всего сущего, он дает понимание того, что все — и человек, и животные, и растения, вся вселенная — суть едины, и их природа — Бытие—Сознание—Блаженство. То, что воспринимается как многообразие, есть лишь разнооб­разие названий и форм. За названиями и формами — осново­полагающее единство, которое неизменно и неизменяемо. Оно есть общая для всего Божественная Сущность, то основание, на котором покоится мир многообразия форм и названий. В нон-дуализме Нирвикальпа Самадхи — вершина духовного постижения. Мало кто достигает ее, а достигшие редко способ­ны спуститься на уровень дуального восприятия мира. Обычно они спускаются с этой вершины только затем, чтобы поделить­ся своим опытом с другими.

        Однажды ночью Тота Пури привел Рамакришну в хижину, и там началось их первое занятие. Он попросил Рамакришну переключить сознание из мира дуальности — мира названий, форм, чувственного восприятия — в мир Божественного Я. Я, которое есть Бытие—Сознание—Блаженство и которое невоз­можно описать, т.к. его нельзя выразить словами и даже офор­мить мысленно. Да и кто может описать состояние, в котором исчезают границы между объектом и субъектом познания, где предмет и процесс познания, сам познающий сливаются воеди­но. Сознание Рамакришны без труда уходило из мира чув­ственных восприятии, но он не мог абстрагироваться от образа Матери Кали, — снова и снова он возникал в его сознании. С большим трудом ему удавалось его стереть и уйти в мир имперсонального — мир, где исчезала дуальность, где было одно единство, и множество сливалось в едином, мир, где он Стал Божественным Я. Рамакришна погрузился в состояние Нирвикальпа Самадхи и находился в нем три дня и три ночи. Тота Пури был поражен. Он сам достиг такого состояния только через сорок лет упорнейших усилий, а его ученик добился успеха с первой попытки. О чудо из чудес — он находился в этом состоянии целых три дня и три ночи, не подавая никаких признаков жизни. Тота Пури стал беспоко­иться, так как Рамакришна не возвращался в обычное состоя­ние сознания, а это могло привести к смерти. Обеспокоенный, он испробовал все известные ему приемы, чтобы вернуть Ра­макришну в нормальное состояние сознания. И когда Рамак­ришна, наконец, очнулся, он с трудом понял, где он и почему там оказался. Существует мнение, что именно тогда Тота Пури дал ему имена «Рамакришна» и «Парамахамса» (Великий Лебедь). Есть определенные сомнения в достоверности этой версии. Скорее всего он дал Рамакришне только второе из этих имен, принимая во внимание, что смысл слова «Парамахамса» — тот, кто живет в мире и в то же время вне его. Достоверно, что с этого времени Рамакришна свободно, по желанию мог переходить из мира дуальности в мир нон-дуальности. На первый взгляд он был как все остальные, но как он отличался от них! Ведь его сознание было постоянно сосредо­точено на Боге. И если что-то привлекало его внимание в окружающем мире, он воспринимал это только как проявление Божественного. Он с трудом мог сосредоточиться на чем-то земном. Его тело и сознание восставали против всего, что стояло между ним и Богом. Он постоянно был в единении с Богом. Он входил в состояние самадхи при одном упоминании имени Бога. Тогда тело Рамакришны не подавало признаков жизни, блаженная улыбка играла на его лице, и оно светилось радостью.

        Однако на этом не прекратились духовные искания Рамак­ришны. Он хотел испробовать все. И каким бы ни был путь, которым шли святые люди к Богу, — широким или узким. прямым или извилистым, — он все их хотел пройти, все хотел испытать. И каждый раз, когда Рамакришне нужен был учи­тель в этом поиске, он приходил. Таким образом он пропустил через себя все формы религиозного опыта от фетишизма до нон-дуализма. За одну короткую человеческую жизнь он про­делал весь путь, пройденный человечеством к Богу.

        Рамакришна вел аскетический образ жизни. Он очень ослаб физически и нуждался в постоянном уходе. Многие годы за ним ухаживал его племянник Хридай, но из-за совершенного им неблаговидного поступка ему пришлось уехать из Дакшинешвара. Рамакришна дал знать Сараде Деви о том, что он просит ее как можно скорее прийти к нему. И Сарада Деви приходит. Она уже раньше несколько раз посещала Рамакришну. Она нашла в нем любящего друга и учителя, умного, чуткого, веселого, непохожего на человека, о котором она слышала дома в деревне, — там Рамакришну многие считали сумасшедшим.

        Сама Сарада Деви была человеком умным, здравомысля­щим, обладающим высокими духовными качествами. Они не были воспитаны в ней, а были присущи ей от рождения. В этом они так схожи с Рамакришной. И тем не менее, когда Сарада Деви пришла в Дакшинешвар, Рамакришна спросил ее: «Ты хочешь ввергнуть меня в мирское?». «Ну почему вы так думае­те? Я хочу помочь вам в вашем духовном продвижении», — ответила ему она. И вся ее дальнейшая жизнь была служением этой цели. Рамакришна прекрасно понимал, какой духовно одаренной натурой была Сарада Деви. Он сразу стал обучать ее всему, что считал важным и необходимым для нее (это касалось вопросов духовного воспитания и мирских запросов).

        Каким замечательным учеником была Сарада Деви! Она постигала все поразительно быстро, так же, а может быть и побыстрее, чем в свое время сам Рамакришна. Когда закончи­лось ее обучение, он стал поклоняться ей как Матери Мира. Зачем он это делал? Очевидно, для того, чтобы пробудить спящую в ней божественность, чтобы сознание ее божествен­ной природы всегда жило в ней. И сам Рамакришна свидетель­ствует, что Сарада Деви не разочаровала его: смертная — она стала богиней. Он всегда относился к ней с большим уважени­ем, но теперь его почтительное отношение еще возросло. Он просил окружающих людей быть осторожными и никоим об­разом не обижать Сараду Деви, а иногда говорил собеседникам о ее божественности. Рамакришна хотел, чтобы Сарада Деви стала духовным наставником, но она всегда предпочитала оста­ваться в тени. Многие даже не знали о том, что Рамакришна был женат, и что Сарада Деви жила рядом с ним.

        Постепенно имя Рамакришны стало известным в кругах калькуттской интеллигенции: одни приходили повидать его, других он навещал сам. Посетителей Рамакришны можно было разделить на две категории: тех, кто принял западный образ мышление (их он называл «англичанами» или «молодыми бен­гальцами») и тех, кто искал Бога и духовного водительства. Среди последних были не только монахи, но и миряне. Они прослышали, что Рамакришна — человек, который живет в постоянном общении с Богом, и хотели выяснить, последовате­лем какой религиозной секты или направления он был. Слу­шая его, они чувствовали, что он знает об их духовном пути лучше, чем кто бы то ни было. И это случалось с последовате­лями самых различных религиозных учений. Для всех них он был воплощением идеала, к которому они стремились. Расска­зывают, что однажды один христианин заявил, что в нем он увидел Христа.

        Рамакришна оставался воплощением смирения и скромнос­ти. Ему претили разговоры о его божественности. В то же время он привлекал к себе людей, исповедующих разные рели­гиозные направления в индуизме и не только в индуизме. Среди его посетителей были брахмоисты, которые только но­минально могли считаться индусами, поскольку являлись чле­нами Брахмо Самаджа и вдохновлялись скорее христианством, чем ортодоксальным индуизмом. Приходили также сикхи, му­сульмане и христиане. Он всех принимал с неизменной сер­дечностью, и он, и они, — все чувствовали себя свободно и легко друг с другом.

        Сам Рамакришна посещал выдающихся общественных дея­телей. Например, он был знаком с Дебендранатом Тагором — отцом поэта Рабиндраната Тагора. Он встречался с Ишвар Чандра Видьясагаром, любимым и уважаемым человеком того времени. Среди других выдающихся людей, встречи с которы­ми были организованы для него или произошли случайно, — Бонким Чандра Чаттерджи, известный литератор, поэт Майкл Модхушудан Дотто, пандит Шашадхар Таркачудамани — на­иболее яркий выразитель индусской ортодоксии, Свами Дайянанда — основатель Арья Самаджа, больше веривший в силу религиозного ритуала, чем в философию. Рамакришна также встречался со многими богатыми людьми, известными своей благотворительной деятельностью. Одни считали его своим личным другом, другие — даже своим наставником, а он был простым, малообразованным, бедным храмовым жрецом. Воз­никает вопрос: почему он встречался со всеми этими людьми? Одной из причин было, должно быть, желание передать те истины, которые он постиг, и передать их прежде всего тем влиятельным в обществе людям, которые могли бы адаптиро­вать эти истины для восприятия их более широкими слоями общественности.

         В то время Индия находилась под воздействием двух проти­воборствующих тенденций: с одной стороны, на нее влиял Запад, стремившийся разрушить старое и заново перестроить все по своему образцу, с другой — ему противостоял индусский идеализм, приверженный наследию прошлого независимо от того, соответствует ли он современным условиям или нет.

        Для Рамакришны важным не было ни сохранение старого, ни создание нового. Он не был религиозным или социальным реформатором. Свою задачу он видел в том, чтобы нацелить человека на высшее развитие своих моральных и духовных возможностей. Он, вероятно, предвидел, что грядет приближе­ние века великих материальных достижений. И по всей веро­ятности он знал, что новая эра принесет с собой как для отдельной личности, так и для общества в целом конфликты и напряженность. Он приветствовал прогресс, но считал, что он должен быть не только социальным, но и духовным.

        Рамакришна познал, что судьба человека формируется не только на физическом, но и на духовном плане. Сам он был примером того, каких вершин может достичь человек, духовно развиваясь. И если цель человеческой жизни — радость, то высшая радость достигается на духовном уровне, так как имен­но здесь проявляется все лучшее, что есть в человеке. Не вступая в полемику со сторонниками других воззрений, Рамак­ришна проповедовал необходимость духовного совершенство­вания человека.

        Со временем круг почитателей Рамакришны возрос. Как ни удивительно, но его составляли, в основном, так называемые «англичане». Рамакришне нравилось встречаться с ними. Сре­ди них было несколько юношей, в которых он чувствовал большой духовный потенциал. Их общество его влекло так же сильно, как их влекло к нему. Среди этих молодых людей особенно выделялся Нарендранатх Датта, позже ставший из­вестным под именем Свами Вивекананды. Рамакришна выде­лил его среди остальных, назвав «будущим учителем челове­чества». Нарен изучал западную философию, был членом Брахмо Самаджа и человеком, который не принимал на веру ни одно утверждение, если не считал его логически обоснованным. Он часто не соглашался с Рамакришной, но в душе восхищался им. Мистический опыт Учителя оставил его равнодушным — он считал, что Рамакришна страдает галлюцинациями. Но лич­ность Рамакришны влекла его к себе. Чистота, бескорыстие, скромность, любовь ко всему сущему, мудрость его речей — все говорило о том, что Рамакришна — явление необычное. К нему всегда стекались люди, ищущие духовности. Он отвечал на их вопросы, пел и танцевал с ними. Но еще больший интерес вызывала в нем небольшая группа молодых людей, чьи духовные возможности он распознал и принял решение сде­лать их своими учениками. Они не знали друг друга. Но когда заболел Рамакришна, они сошлись вместе ухаживать за ним. И постепенно стали большими друзьями.

        У Рамакришны обнаружили рак горла. Лечить его стал доктор Махендра Лал Саркар. Он был дипломированным спе­циалистом-аллопатом, но затем стал заниматься гомеопатией, хотя это и вызывало неудовольствие его друзей. Это был человек, который никогда не отступал от избранного им пути. Одним из первых в Индии он начал вести научно-исследова­тельские работы в медицине и основал первый научно-иссле­довательский институт — Индийскую Ассоциацию развития естественных наук. Как это ни странно, он был очарован Рамакришной. Приходя к нему, он мог часами его слушать. Страдала его практика, но он приходил снова и снова.

        С каждым днем состояние Рамакришны ухудшалось. Доктор Саркар предложил перевезти Рамакришну в Калькутту с тем, чтобы ему там могли при необходимости оказать незамедли­тельную помощь. Рамакришну перевезли в хороший дом с садом в северной части города. Так он и провел последние восемь месяцев. Это был самый плодотворный период его жизни. Из-за болезни врачи не разрешали ему напрягать голо­совые связки, но он говорил. О чем? О Боге, о том, что душа должна стремиться к нему, и, вместо бесплодных споров о том, что есть Бог, человеку следует пытаться достичь лицезрения Бога. Его подход был не теоретическим, а практическим. В отличие от многих, для него религия не была схоластикой. Для Рамакришны религия — это наполненность человека Богом, осознание себя Богом.

        Среди учеников Рамакришны были люди постарше: Гириш Гхош — драматург и актер, Рамчандрат Дапт — врач, Сурендранатх Митра — служащий английской фирмы, учитель Махендранатх Гупта, более известный позже как «М» («М» — псевдоним, под которым Махендранатх Гупта выпустил в свет стенографические записи бесед Рамакришны, явившиеся ос­новным источником для изучения его наследия. — Прим. ред.}, который тщательно записывал все, что делал и говорил Рамакришна, и др. Они же вносили деньги за лечение Рамакришны. Но там были и молодые люди: Нарен (впоследствии Вивекананда), Ракхал (Брахмананда), Тарак (Шивананда), Сарат (Сарадананда), Саши (Рамакришнананда), Кали (Абхедананда) и неко­торые другие, кто посвятил свое время служению Учителю. Сменяя друг друга, они ухаживали за больным, по одному или вместе медитировали, читали священные тексты, пели гимны или вели дискуссии на религиозные темы. К этому времени они уже осознали, что цель человеческой жизни — реализация Бога в себе, и не хотели растрачивать драгоценное время на что бы то ни было, не связанное с этим. Они понимали, что Учитель уходит. И они не хотели упустить ни одного мгнове­ния этой уходящей жизни, чтобы успеть исполнить все его наказы.

        Рамакришна занимался то со всеми вместе, то индивидуаль­но. Говоря с каждым из них наедине, он интересовался их опытом постижения и спрашивал, какие трудности испытали они при этом. И каждый получал именно те наставления, в которых больше всего нуждался. Он не ставил перед своими учениками легких задач. Он требовал он них полной отдачи в самоотверженном труде постижения Бога. И только полная самоотверженность могла удовлетворить его. Своих молодых учеников он призывал более не возвращаться домой и принять монашество. И как бы в знак закрепления окончательности этого решения, каждому из них он дал кусок материи шафра­нового цвета и отправил просить милостыню. Когда они верну­лись с подаянием, он с глубоким удовлетворением принял эту еду, говоря, что считает ее священной.

        Объединенные общностью целей, эти молодые люди под воздействием Рамакришны, его любви и заботы, превратились в единую сплоченную группу. Она явилась истоком того, что позже стало Орденом Рамакришны. Рамакришна выбрал Свами Вивекананду, как наиболее талантливого из учеников, что­бы тот возглавил новое течение.

        Часто можно было видеть, как Рамакришна инструктировал Вивекананду о том, как и что должны были делать ученики, когда с ними не будет Учителя. Рамакришна был счастлив, когда видел в своих молодых учениках решимость следовать высоким целям, которые он поставил перед ними. Он радовал­ся и тому, что Вивекананда осознавал свою миссию и был готов вместе со своими соратниками отдать все силы на пре­творение ее в жизнь. Но он чувствовал, что не завершил еще творение ее в жизнь. Но он чувствовал, что не завершил еще до конца задачи своей жизни. Он попросил Сараду Деви продолжить начатое им дело — рассказать человечеству о том, что истинный смысл жизни — достижение человеком высшего духовного развития.

         Сначала Сарада Деви не соглашалась, но скоро она исчерпа­ла все возражения, и ее молчание было знаком согласия. Рамакришна теперь был готов уйти, зная, что Вивекананда и Сарада Деви сделают все, что было в их силах, чтобы донести людям его учение о высшем смысле жизни.

    Рамакришна скончался 16 августа 1886 г.

Из статьи Свами Локешварананда "Великий Лебедь".