3.5. Три основные проблемы

Рассмотрим по отдельности три основные проблемы, занимавшие Рерихов в то время и весьма поучительные для нас:

1 — вопрос отношения к теософическому обществу.

2 — вопрос отношения к России.

3 — вопрос общения с Учителем, получения от Него сообщений.

1. Рерихи высоко ставили Елену Петровну Блаватскую и считали, что ее незаслуженно оклеветали. В Москве, в квартире Юрия Николаевича, на его письменном столе находился ее портрет. Святослав Николаевич в своих выступлениях в Советском Союзе неоднократно подчеркивал значение Тайной Доктрины, как одного из первоисточников познания Космических тайн и вообще Бытия, поскольку оно может быть понято нами. Елена Ивановна взяла на себя гигантский труд по переводу на русский язык двух первых томов Тайной Доктрины (третий том ею не переводился, так как он был собран уже после смерти Блаватской, однако на третий том она также подчас ссылалась). Контакты Блаватской с Учителями М., К. и Джул Кулом были для всех Рерихов неопровержимой истиной. В 1925 году вышел перевод выбранных мест из «Писем Махатм Синнетту» под названием «Чаша Востока». Перевод сделан Еленой Ивановной и издан под псевдонимом Искандер Ханум. Переводилась ли книга до или после отбытия Рерихов из Америки, мы сейчас не знаем, но известно, что уже в США Елена Ивановна знала роль Блаватской в передаче Восточной мировоззрительной мысли на Запад и ее новые, необычно смелые для Запада мысли, с которыми она имела смелость выступить. «Смелость изучения мира должна быть близка каждому молодому сердцу. Помочь и воодушевить эти рассеянные сердца составляет задачу наших изданий» — писала Елена Ивановна в предисловии к «Чаше Востока». Эта книга содержит в себе наиболее философские мировоззрительные тексты из «Писем Махатм Синнетту» и своим содержанием, своей манерой изложения часто входит в противоречие книге «Листы Сада Мории», но, конечно, это лишь видимое противоречие, ибо, исходя из Единого Источника, она только показывает его необозримую широту. И этой нечеловеческой широтой, умеющей вмещать любые противоречия, обладала в полной мере Елена Ивановна уже с самого начала.

На широту сознания и непредвзятость последователей Блаватской, вероятно, рассчитывали Рерихи. Но тут им пришлось разочароваться. Если сама Блаватская и отличалась этими качествами, то ее последователи, в лице руководителей Теософического общества, больше всего были обеспокоены собственной иерархической градацией и сопровождающей ее пышной ритуальностью и им не было никакого дела до задач, стоящих перед Рерихом. Именно, руководство Теософического Общества не понимало, или правильнее сказать, не способно было понять всей конкретности и первоочередности этих задач. И 7 августа 1922 года Рерих пишет Шибаеву: «Если Вы потерпели разочарование в Каменской (руководительница русских теософов — П. Б.), то я потерял то же в Безант. Это печально, но это так. Но, конечно, наша работа на Россию и на Восток и потому мы знаем, что „новые, новые, новые соберутся”. И потому каждый новый наполняет сердце радостью».

Отношение Рерихов к теософии определяется их отношением к Блаватской и ее трудам. Теософическую литературу, возникшую после ухода Блаватской, они мало признавали, ибо прямой контакт с Учителем был потерян и не рекомендовали увлекаться ею. Приводим в доказательство отрывок из письма Елены Ивановны к Ф.Д.Лукину (зачинателю Рериховского движения в Риге) от 19 октября 1933 года, достаточно ясно показывающий позицию Рерихов в этом вопросе: «...сообщаю Вам нашу точку зрения. Там, где говорится о 1888 годе, Асеев (издатель журнала «Оккультизм и йога» в Югославии — П.Б.) спрашивает, что действительно ли, как ему сообщил один приятель, Учитель уже тогда отклонился от Т. Общества. Как вы видите, мы ему отвечаем, что это сведение ни для кого не тайна, ибо оно общеизвестно и каждый, кто читал Письма Махатм и другие соответствующие книги, об этом знает. Можно только пожалеть, если какие-то теософы вместо заповеданного Учителем доброжелательства и широкого сотрудничества обнаруживают недоброжелательство и даже зложелательство, приличные, казалось бы, лишь темным. Все это от невежества».

Теософы по-разному восприняли появление книг «Агни Йоги». Большинство русских теософов признали в них следующий виток спирали Высшего Знания, даваемого Учителем человечеству. Соответственно и в Рерихах они видели посланников Иерархии, причем придали этому чисто теософский налет чинопочитания, совершенно Рерихам чуждый. Теософская же верхушка, охотно печатая статьи Рериха по искусству и используя его имя как принадлежащее теософии, относилась к самому Рериху более чем настороженно, а к его многосторонней деятельности даже подозрительно. Рерих же в свою очередь не стремился в дальнейшем как-то с нею сблизиться, а тем более с теософией, как обществом, слиться. Мы видим, как Рерих под несомненным воздействием теософии вначале воспринял целиком их терминологию. Так, например, Учителя он называл «Мастер», первичную ячейку — «ложа» и т. д. Постепенно Рерихи выработали собственную, отличную от теософов терминологию, скорее более близкую Востоку, нежели Западу. Против всей теософской бутафорности, заимствованной последними от масонов (как, впрочем, и терминологии), Рерихи возражали сразу же. Уж очень театрализована она была, не соответствовала тому понятию Красоты и Простоты, которых они придерживались. Не годилась она и для Нового Мира, которому Рерихи служили. Тем не менее, они не позволяли себе открыто выступать против теософов, и рядовые теософы, не вдаваясь в тонкости и противоречия отношения Рерихов со своим руководством, становились последователями Агни Йоги. Находя в Живой Этике те же основные мировоззрительные концепции, которых придерживалась и теософия, многие принимали Живую Этику как прямое продолжение последней и не делали между ними никакой разницы.

Но разница, несомненно, существовала. Выражалась она в том, что при почитании Блаватской, и ее трудов агнийогическая литература не признает такого же авторитета за всей последующей Блаватской теософской литературой. По отношению к ней Елена Ивановна писала: «...я считаю преступным поддерживать сентиментальность, основанную на ложных данных. Насколько умела, я старалась поддерживать их (теософов — П. Б.) дух, но делать это, преподнося им сусальные видения в духе Ледбитера, конечно, я не могла... Вместо сурового строения жизни люди жаждут убаюкивающих их сладких грез и легких достижений в обстановке магов и «оккультных» романов. Но венец Архата достигается лишь сильнейшими, лишь в суровом напряжении подвига, лишь мощными непоколебимыми устремлениями сердца, омытого кровавыми слезами страданий на протяжении многих и многих жизней». (Письма Е.И.Рерих, т. 2.)

Рерихи отрицали всякую ценность теософской литературы типа Ледбитера, Шюре, Арунделя и т. д. для людей, искренне ищущих и готовых на подвиг продвижения. Пригодная на первых ступенях сознания, чтобы пробуждать интерес, она только наносит вред при дальнейшем сознательном восхождении. Елена Ивановна на собственном опыте знала правду суровой красоты человеческих достижений и несовместимость ее с человеческим стремлением к пышности и приукрашательству, не имеющих ничего общего с действительностью. Поэтому-то Рерихи сразу отказались от выработанной теософами и пошловатой по их взглядам ритуальности, не признавали правомочность их организационной структуры и не присоединились ни к одному из ее подразделений. Живая Этика, признавая истинным учение Блаватской, своих последователей учила, прежде всего, свободе познания, и теософы не пользовались среди них никаким преимуществом. И, наконец, Рерихи имели другую, отличную от теософов, особенно от руководителей теософского движения, конкретную целенаправленность. Их целью было пробуждение духа в России на основе социальных преобразований, вызванных Октябрьской революцией. Как раз этого-то не могли принять многие, особенно обосновавшиеся в Женеве, русские теософы. Для Каменской, Писаревой и их ближайшего окружения большевики являлись жупелом, а советская власть исходила от антихриста. Тут мы подходим уже к разбиравшемуся вопросу — отношению Рерихов и Живой Этики к Русской Революции.

2. В Указе, полученном Рерихами 21 июня 1921 года, было сказано: «Ложу сохраните при Адъяре. Дам особое указание на Россию! Новые, новые, новые соберутся». Следование этому Указу и определяло, на первый взгляд, противоречивое отношение Рерихов к Теософии. Признавая ту Истину, которую открыла Блаватская Западу, и стремясь укрепить эту основу, они не выступали против теософов. Но неся миру другую истину, не противоречащую тому, что дала Блаватская, Рерихи вступали в конфликтную ситуацию с руководством теософии, которое оказалось не способным взглянуть на мироздание шире, а на человеческую эволюцию конкретнее.

Во вполне конкретном вопросе — Россия и Октябрьская революция — Рерихи неизменно оставались на своих позициях и предпочитали иметь дело с людьми знающими, что такое теософия, но хорошо относящимися к Советской России, нежели с теми теософами, которые выступали против нее.

Имея на руках и доверяя ближайшим сотрудникам Сроки, Рерихи знали, что в Срок может произойти, а может и не произойти предвещенное: «Почему нахождение знаков будущего подобно тканью? В ткацкой работе основы определенного цвета и нитей распределены по краскам. Легко можно определить основу, легко можно найти группу нитей, но рисунок этой группы позволяет различные сочетания в зависимости от тысячи текущих обстоятельств. Конечно, внутреннее отношение самого субъекта будет главным обстоятельством. Но если его аура будет слишком колебаться, то прогноз будет относительным». (Е. Рерих. «Оккультизм и йога», т. 8, стр. 139)

То же самое происходит и с предрекаемыми историческими событиями. От того, как отнесутся люди к назревшему сроку, всегда предусматривающему максимальный вариант, зависит исполнение или неисполнение его. В последнем случае что-то откладывается в тонком мире, потому что сама идея не отбрасывается как вообще не выполнимая. Просто неразумие человеческое не воспользовалось лучшими возможностями, чем усложнило и без того тяжелую народную карму. Рерихи отлично знали это и потому отодвижение малых сроков никогда не смущало их. Так и упомянутые в письме к Шибаеву события были отодвинуты и приняли совсем другие формы. При близости Сроков Космических это обстоятельство вызвало ускорение изжития кармы. То, что было изжито гораздо легче при принятии возвещенного срока, изживается гораздо труднее в короткий промежуток времени. А это неизбежно связано в человеческом обществе с войнами и прочими потрясениями. Прекрасно зная о такой подвижности Плана, Рерихи, тем не менее, ориентировались на максимальный вариант. И это не было ошибкой, во всяком случае их ошибкой, вызванной желанием меньших страданий и потерь. В таких ошибках винить приходится людей по-своему распорядившихся правом своей свободной воли. Ведет человечество к светлому будущему не чудо, а целесообразность, не сам План Владык, а его подвижность, спасающая людей от непоправимых, катастрофических результатов проявления неразумной воли.

3. Наконец, в письме к Шибаеву от 30 апреля 1922 года затронут еще один вопрос. А именно: о способах получения Указаний, легших в основание записей книг серии Живой Этики. Вспомним слова из Первой Книги «Листы Сада Мории»: «Даю Вам Учение, кармические сообщения, Указы. Учение пригодно для всего мира и для всех сущих. Чем обширнее поймете, тем вернее для вас. Кармические сообщения в заботе и любви о вас. Мы даем предупреждения и позволяем вам встретить волну кармы со знанием. Потому не удивляйтесь, если знаки о карме не всегда вам понятны. Указы всегда понятны и должны исполняться без промедления». (кн. 1, 1923, март 10.).

Непосредственно эта запись дополнена в рукописи Елены Ивановны следующей фразой, не вошедшей в опубликованную Книгу: «Также в видениях имеете все три рода указаний, но кроме них еще знаки личного сознания, объединенного. Этот род видений подлежит изучению и вниманию».

В рукописи Книг Живой Этики включено много записей, исключенных Еленой Ивановной из самих книг. При приеме записывалось каждое Слово Учителя, а затем Елена Ивановна уже сама решала, что следует обнародовать и что выпустить. В первую очередь исключались все указания сроков. Они не подлежали огласке, так как в силу вышесказанного могли быть отодвинуты и намеченное ими событие могло принять другие формы. Ориентируясь на их соблюдение, Рерихи готовы были принять все коррективы к ним.

Затем шла фильтрация личных Указов. Многое, что касалось лично Рерихов, до известной степени было полезно знать и другим, вступающим на Путь Познания. Эти места оставались, претерпев иногда незначительные изменения. Места, затрагивающие как-то личные их действия, личную Карму, при подготовке Книг к печати, выпускались. Также выпускались наиболее сокровенные места, трактующие некоторые вопросы об Учителях, о прошлых воплощениях, о предметах, могущих вызвать нежелательную реакцию отчасти противников, а отчасти и последователей Учения. Заметно, как по мере приобретения опыта, в книгах Живой Этики появляется все больше нужного для всех и меньше нужного лично Рерихам. Они становятся более общими, чем Первая Книга, более понятными и приемлемыми для любого сознания. Это одна из причин, почему, начинать изучение с Первой Книги не обязательно; для такого начала требуется очень хорошо знать личную жизнь и все трудности Пути Рерихов.

Выборка, что следует поместить в ту или иную Книгу Живой Этики и, что нужно изъять из нее, проводилась вполне сознательно, с полной ответственностью за проведенную работу. Вообще, что отличает Книги Живой Этики от других работ, в том числе и многочисленных подражаний, появившихся в последнее время, это высокая степень сознательности. Через сознание пропускалось все полученное, ни одна запись не делалась механически, по любому затронутому в Книгах вопросу могли быть даны разъяснения. Конечно, это не касалось прогнозов на будущее. Во что оно выльется, не могли ответить и Учителя.

Личная Карма Рерихов, конечно, тоже играла немаловажную роль в их деятельности. Особенно, если принять во внимание, что они были объединены Учителем для общего дела. «Устами времен Я заповедал привести вас на путь Мой». (ЛСМ, кн. 1,1922, стр. 23.) Учитель также не раз упоминает об их «личном сознании, объединенном». Это говорит о сложной личной и групповой карме. Неразумно думать, что Елена Ивановна не имела своей Кармы. Каждый, даже самый высокий дух, имеет таковую. Мало того, он добровольно принимает на себя узы новой кармы, в зависимости от выполнения своей миссии. Он жертвует собою ради других и частично связывает себя их кармой. Каждое искажение провозглашенной им истины, каждое неправильное действие его последователей, произведенное его Именем, тяжелым бременем ложится на его плечи. Вот почему сказано, что власть есть Жертва, вот почему говорится, что мы до сих пор распинаем Христа. Он принял на себя ответственность, которую мы до сих пор не оправдали и, тем самым, связываем Его с кармой человечества. Безусловно, что карма эта не обычная человеческая, но все-таки Карма, и другого названия у нее нет.

Конечно, и у каждого из Рерихов была своя Карма, связывающая их с определенными людьми, которые подходили к ним когда-то и, в настоящем воплощении могли помочь им в их задачах или, наоборот, препятствовать им в несении своей миссии. Тут все решала свободная воля человека; могло случиться, что прежний недруг становился самым близким помощником, а прежний друг — врагом. И Рерихи получали предупреждение при подходе этих людей, но, именно, только предупреждение, которое должно было их насторожить, дальше же им надлежало самим разбираться в подходящих людях и, по возможности, из врагов сделать друзей. Также они имели предупреждения или подтверждения правильности своим действиям, но опять-таки без нарушения законов Кармы. Вот почему многие из Указаний требовали расшифровки или оставались до поры непонятными.

Не забудем также и того, что в начале служения происходит «сосредоточение земное», при котором преобладают чисто земные проблемы и тонкий мир проявляет себя феноменами, подтверждающими или опровергающими те или иные догадки. Например, Рерих сообщает Шибаеву в письме от 7 апреля 1921 года: «Аллал Минг отрицает Ваше сведение о Конст. Конст. Верно здесь замешалась неточность передачи. Нас Они всячески предупреждают об ошибках и неточностях передачи производимых элементалами. На днях у нас был изумительный эпизод. На утро после сеанса я нашел у себя на постели разложенными все мои мелкие вещи: цепочки, брелоки, кольцо, запонки. Все вещи лежали на одинаковом расстоянии по самому краю постели».

Вообще, первое время происходило много всяких «феноменов», тонкие явления как бы вторгались в плотный мир, доказывая всячески свою реальность. При этом использовались различные каналы связи. 25 сентября 1921 года Рерих пишет Шибаеву: «Изучайте, дорогой мой, и восходите, и сумейте принять феномены так же просто, как бесконечное величие Творца, и если через «политику», через пыль сумеете увидеть свет, сужденный каждому человеческому духу, тогда, как Вы знаете, жизнь наполняется особым смыслом и все наши будни получают особое освещение и разрешение».

Обилие феноменов объясняется отчасти тем, что центры у Елены Ивановны не были еще полностью раскрыты. Это ошибочное мнение, что феномены — главное достижение при раскрытии центров. Как раз наоборот. К ним прибегают и их используют Высшие Силы в силу необходимости. Естественный путь Общения значительно надежнее. Только он гарантирует передачу без искажений. Но человеку необходимо потратить годы и годы упорной работы над собой, чтобы раскрыть центры. Сказано: «Каждая оболочка есть исказитель действительности. Можно напрягать всю зоркость, чтобы достичь меньшей степени ложного представления». (А. И, § 74). Особенно это касается астральных оболочек, которыми очень редко, но должны пользоваться и Высшие Силы, когда другие пути общения еще закрыты. Чтобы искажения, возникающие при таких передачах не попадали в книги Учения, Елена Ивановна тщательно проверяла все сообщения. Подобные проверки помогали проводить разные пути общения — ясновидение, яснослышание, письменные доказательства. Но если искажения и не попадали в Учение, то первые книги носят все же больше следов личных Указаний Рерихам; мы в них находим Указания, какими качествами следует овладеть ученикам, чтобы достойным образом пройти весь путь. Елена Ивановна вполне сознательно оставляла большинство таких мест, ибо они показывали все трудности пути, все препятствия, ожидающие готовых пойти по нему. Не случайно эти книги выделялись из общей серии книг «Агни Йоги», как предшествующие ей. Но, повторяем, предшествующие — не значит более легкие для понимания. В них затронута вся дальнейшая проблематика Учения, причем многое сказано лишь догадками, намеками, так как центры Елены Ивановны полностью были раскрыты лишь в 1924 году. Весь личный опыт, сопровождавшийся весьма мучительными явлениями, полностью, со всеми подробностями записан Еленой Ивановной, и со временем эти записи будут опубликованы. В «Письмах Е.И.» (письмо от 2 сентября 1987 года т. II .) сказано: «...все описания достижений высших способностей через открытие центров на бумаге и кажутся легкими, но на самом деле нет ничего более трудного. Проходит много жизней в постоянном, несломимом устремлении к расширению сознания и утончению восприятий, прежде чем начинается не частичное раскрытие того или иного центра и работа их на всех семи кругах и планах. Все насильственные механические упражнения ни к чему высокому не приведут...».

Еще в 1917 году в Карелии Рерих писал: «Вопрос относительности человеческих знаний всегда был больным вопросом человечества... В погоне за тем, что еще не суждено человечеству, разрушены ступени восхождения. Незаслуженно человечество пыталось овладеть сокровищем, ему ещё не принадлежащим, и порвало паутину благого покрывала Лакшми. Конечно, то, чего не достигло теперь человечество, ему суждено, но сколько испытаний придется ему опять перенести, чтобы искупить разрушение запретных врат. Каким трудом и самоотверженностью придется опять исправить потрясения и бреши культуры. Сознаемся, что человечество сильно одичало. Нужды нет, что оно еще носит европейский костюм и по инерции произносит особенные слова, но смысл этих слов, часто великих и трогательных и объединяющих, уже затемнен. Пропадает руководящее знание».

Что Рерих подразумевал под относительностью человеческих знаний, неизбежностью расплаты за овладение не принадлежащим сокровищем и руководящим знанием, которое пропало в каждодневной жизни человека? На все эти вопросы существует один ответ — отношение человека к Космосу, как к сфере своего обитания. Дела человеческие давно уже не соответствуют человеческим знаниям о Космосе. Овладение односторонними закономерностями Космического знания только утяжелили карму человеческую. Мы пользуемся ими незаконно, ибо не подготовили себя этически. И, наконец, мы преступно пренебрегали тем знанием, которым должны были бы руководствоваться во всех своих действиях. Знанием того, что человек живет в Космосе, находится в зависимости от его закономерностей и не в состоянии никуда от них скрыться.

Руководящее знание должно было бы подсказать весь абсурд создавшегося положения. В наше время нельзя уже отговариваться просто незнанием. Незнания не существует. Есть плодотворный индивидуализм, превращенный в губительный эгоизм, а затем во все забывающую самость. «Я», «Мне», «Мое» способны погубить мир.

Современная наука в области Космоведения давно встала на рубежи, с которых требуется пересмотр смысла всей человеческой жизни. Опровергнув веру в «бога с седой бородой», она указала на неразрывную связь человека и всего бытующего на Земле с Космосом. Оставим рьяных атеистов препираться с «божьими старушками» относительно местопребывания бога. Эти воины с картонными мечами могут сколько угодно доказывать, что они не в состоянии указать места в Космосе, где обновлялись чертоги «царя небесного». Это равносильно тому, что опровергать значение сказок, в которых звери говорят человеческими голосами, а люди превращаются в зверей. Если трезво посмотреть на вещи, то можно присоединиться к мнению нашего ученого В. И. Вернадского, выдвинувшего широкую идею Жизни как таковой, Жизни всего сущего, а не изолированного человеческого существования на маленьком кусочке тверди в Беспредельном пространстве. В «Размышлениях натуралиста» В. И. Вернадский писал: «Положение жизни в научном мироздании нам совсем не ясно. Установилась в научной литературе традиция обходить этот вопрос и предоставлять его всецело философским и религиозным построениям, сейчас слабо связанным с научными и оторванными от реальных, научно достоверных построений науки «нашего времени или даже им противоречащим... Вопрос о жизни в Космосе должен сейчас быть поставлен в науке. К этому приводит ряд эмпирических данных, на которых строится биогеохимия, ряд фактов, которые как будто указывают на принадлежность жизни к таким же общим проявлениям реальности, как материя, энергия, пространство, время». («Размышления натуралиста. Научная мысль, как планетные явления», кн. 2, стр. 112—113)

Сказано просто и исключительно с позиции научного мышления. Сказано так, что понятно любому школьнику и тем более должно быть понятным любому государственному деятелю, вершителю судеб народов. Но где те деятели, которые считались бы со сказанным? Как и тысячи лет тому назад, в решении дел государственных принимается во внимание все, за исключением наступления Космической эры. В 1938 году тот же Вернадский писал: «Наука не отвечает в современном социальном и государственном плане жизни человечества тому значению, которое она имеет в ней реально уже сейчас. Это сказывается и на положении людей науки в обществе, и на их влиянии на государственные мероприятия человечества, и на их участии в государственной власти, а главным образом на оценке господствующими группами и сознательными гражданами — „общественным мнением” страны — реальной силы науки и особого значения в жизни ее утверждений и достижений». (там же стр. 65)

Это же можно повторить и сейчас. С наукой и с людьми науки считаются лишь постольку, поскольку их можно использовать в своих эгоистических целях или ограниченных государственных интересах. Объявив научные данные объективными и ссылаясь на эту объективность, каждый норовит использовать их исключительно с субъективных позиций. Мы наблюдаем нежелание или неумение, а скорее всего, отсутствие готовности, решить основную проблему, а именно: вопрос отношения личной собственности и стоящей на пороге Космической жизни человечества. «Пониманием этого решается труднейший вопрос. Говорю для мира, ибо главная погибель мира от привязанности к несуществующей собственности. Поведать это народу новому значит излечить страх старости. Явление владения без собственности откроет путь всем без условного наследия. Кто может улучшить, тот и владеет. Это касается и земли, и лесов, и воды — все достижения механики и разных видов изобретений подлежат тому же». (ЛСМ, кн. 2, ч. 2, 7, 9.)

Вопрос собственности в Космическую эпоху и в эпоху Римского права, провозгласившего ее «священной», надо решать по-разному. Право ограниченной Земли и Беспредельности не равнозначны. Если мы научимся смотреть на Космос, как на «великий и простой, входящий во всю нашу жизнь, творящий горы, зажигающий миры на всех планах», и при этом оставим тщетные помыслы претендовать на звание «царя природы», то различие между «моим» и «всеобщим» сотрется и ореол «священной собственности» погаснет. Коренная ломка человеческого сознания необходима и, именно, с этой целью дана миру Новая Йога: «Посмотрим, в чем разница и сходство Агни Йоги с прочими Йогами. Карма Йога имеет много сходства, когда, она имеет действие с земными элементами, но когда Агни Йога овладевает путями к осознанию дальних миров, то различие становится очевидным. Раджа Йога, Жнана Йога, Бхакти Йога — все они оберегаются от действительности и тем не могут проходить в эволюцию будущего. Конечно, Агни Йог должен быть Жнани и Бхакти, и развитие сил духа делает его Раджа Йогом. Как красива возможность отвечать задачам будущей эволюции, не отвергая завоеваний духа прошлого! Можно не кичиться новизной, ибо лишь сочетание элементов обновляет возможности». (А. И. § 161)

В жизнь человечества вошла реальность Космоса, он перестал быть «недосягаемым», а следовательно, и «сказочным», и эту реальность необходимо осознать, и «дела человеческие» направить сообразно этому. В противном случае еще одна, возможно непоправимая катастрофа переступит порог Сроков. О новом, космическом сознании напоминает Первая Книга Учения: «Час понимания Космоса пробьет» (кн. 1, 1921, нояб. 8.), в Ней дано обращение: «Мои дети, учение жизни, направленное Мной — кратчайший путь для достижения явления понимания Космоса». (кн. 1, 1921, нояб. 20.) Но, конечно, до того, как понять явления Космической масштабности, необходимо перебороть в себе многие предрассудки Земли. Об этой неотложной работе в основном и изложено в книге «Листы Сада Мории», часть 1. Повторяем, что большая часть советов и Указов в ней дана лично для Рерихов и конкретно касается только их. Но каждый может извлечь из этих советов и Указов полезное и для себя, и в меру своих сил помочь выполнению Плана Владык, ибо «Постыдно не чуять грань Нового Мира. Постыдно влачить концы веревки повешенного», (кн. 1, 1923, янв. 29.)

Первая Книга заканчивается записью, сделанной 28 апреля 1923 года, а 8 мая этого года Рерихи уже покинули Америку. Вторая Книга «Листов Сада Мории» имеет несколько другое построение. Начинается она с введения, и за ним следует цифра 1, и сразу же часть V . Дальше идет разбивка на параграфы. Даты полностью отсутствуют. Мы ничего не знаем о пропущенных местах. Возможно, что они не существуют, и если считать 1920, 1921, 1922 и 1923 годы частями написания Первой Книги, то с исчезновением дат приема цифра V будет на месте и указывает она на хронологическую непрерывность записей. Но это только догадка. Возможно, есть какой-то пропуск, так как далеко не все включено в книги, и были какие-то структурные для них поиски. Так, например, 11 октября 1922 года Рерих писал Шибаеву: «Сейчас нам дано троекнижие: 1. Книга о власти — жертве, 2. Книга о радости, 3. Книга о молитве — подвиге. Вероятно, эти книги войдут во вторую книгу издания. Рукопись первой книги пошлем Вам скоро. Этот список книги не для печати, а для Вас — для ложи». Но троекнижие, о котором упоминает Рерих, было включено в первую Книгу. Также, судя по рукописи, которая не предназначалась к печати, видно, что многие ее записи распределены между первой и второй книгами, а многие, о чем говорилось выше, вообще выпущены. Кроме того, существует какой-то вариант Книги, в которой страницы текста не сходятся с имеющейся в общем пользовании Книгой. Все это подтверждает наличие у Рерихов неопубликованных записей, начиная с самых первых Книг.

Вторая Книга собиралась уже в Индии в промежуток между 1924—1925 годами, до отбытия Рерихов в экспедицию. 18 мая 1925 года Рерих писал Шибаеву: «Нам разрешен выезд в Малый Тибет. Шли львами и рычали во благо. Скоро кончится вторая книга и будет отослана печататься в Америку. В ней Вы найдете много практических Указаний. Она Вам даст пищу Духа надолго. Эту книгу раздавайте деятельно и чужим и родственникам за границей. Каю (С. Митусову — П. Б.) и в Харбин отошлите. И Ремизову (два экземпляра)».

« Пред. - След. »