Парадокс Калошина

История о том, как бывший лётчик стал сельским библиотекарем

Повторные мысли

Дом, собака, восемьдесят тысяч книг - вот и всё имущество Калошина. Хотя, если быть совсем точным, книги принадлежат не ему, а библиотеке. Да и с домом дело обстоит не так просто - в нём располагается большой читальный зал и бесконечные лабиринты книжных стеллажей. Что в остатке? Только собака.

Не густо, но алтайского библиотекаря такой имущественный расклад не смущает. Лет десять назад, когда Леонид Калошин только начинал создавать библиотеку, места в доме хватало и ему, и книгам. Но постепенно пришлось пожертвовать даже спальней. Тогда Леонид Константинович пристроил вместо крыльца маленькую комнату (2.40 на 2.40), поставил туда топчан и личный книжный шкаф.

«Не тесно?» - интересуюсь я, скептически оглядывая помещение, которое больше смахивает на кладовку. «А что мне... Я же весь день на ногах. Сюда только ночевать прихожу», - сухо отвечает Калошин. Он не любит обсуждать свою жизнь. Особенно с журналистами: «Один приезжал... Такого нагородил, что со мной потом полсела не здоровалось».

Познакомиться с Калошиным меня как раз и угораздило на самом пике его, мягко говоря, прохладного отношения к прессе. Поэтому Леонид Константинович был мрачен и немногословен. Равнодушно глянул на мою визитку, провёл по комнатам, забитым книжками, изредка кивая: «Тут классика... здесь философская литература...». Показал несколько любительских фотографий и сел заполнять формуляры. Аудиенция закончена, понял я, но напоследок всё же отважился задать ещё один вопрос.

- Как же вам пришла идея создать здесь библиотеку? Это же не ларёк со сникерсами.

- А как-то сама собой. Я, когда из Минска сюда перебрался, привёз с собой книги. Знакомые брали их читать - я записывал. Целый ворох бумаг был. И вот однажды пришла мысль открыть настоящую библиотеку. Ну пришла и ушла. А когда она появилась снова, уже задумался. Повторные мысли - это для человека морзянка судьбы. К ним надо прислушиваться.

На том и распрощались. Правда, ненадолго.

Вынужденная посадка

Дом Калошина стоит под самой горой. Если забраться выше, можно разом увидеть всю Усть-Коксу, на окраине которой и находится библиотека. Но если смотреть не вниз, а на далёкие горные хребты, то в ясную погоду за ними можно различить сверкающие пики Белухи. Логика проста: каждый видит то, что хочет видеть.

До сорока лет Леонид Калошин видел преимущественно небо и облака. Летал штурманом гражданской авиации. Двадцать лет. А ещё раньше служил в армии, где у него была редкая специальность - начальник узла радиоперехвата.

Короче говоря, о карьере сельского библиотекаря Калошин прежде как-то и не помышлял. Что его заставило совершить «вынужденную посадку» на Алтае? Сам Леонид Константинович утверждает, что выставка картин Николая Рериха, на которую он трижды летал в Москву. Но, мне кажется, есть и другая причина. Калошин рассказывал, что однажды в их самолёт попала молния, ударила прямо в антенну, которая крепилась на носу авиалайнера. Резкий щелчок, удар - и половина приборов не работает. Видимости - ноль. Только по командам с земли тогда и сели. Как тут не поразмыслить о бренности бытия?

Случай с молнией Калошина не испугал - в их авиаотряде экипажи хоронили четыре раза. Он продолжал летать. Но молния всё же оставила свой след не только в бортовых самописцах. По собственному признанию Леонида Константиновича, его обычная жизнь текла по инерции и особой осмысленностью не отличалась. Всё сводилось буквально к нескольким фразам: летал по стране, дважды в год отдыхал на горнолыжных курортах. Ничего никогда не менялось. Жил на автопилоте.

- Раньше всякое бывало. Как говорится, и водку пьянствовал, и безобразия нарушал, - усмехается Калошин. - А потом как отрезало. Новый год встретили на Эльбрусе в 1985-м, и конец. С тех пор ни лыж, ни водки.

Ещё через пять лет их самолёт случайно посадили в Барнауле. Погоды не было. Экипаж отправился в гостиницу, ждать, когда дадут вылет, а Калошин пошёл в отдел кадров. К тому времени у него уже созрела мысль укрыться от бесконечной суеты на одном из горных аэродромов Алтая. Устроиться туда... хотя бы сторожем.

Однако вакансии сторожа оказались в дефиците, и ему предложили переквалифицироваться в диспетчера крохотного аэропорта поблизости от Усть-Коксы. Калошин сразу согласился. Он помнил, что через эти места в Уймонской долине пролегали пути тибетской экспедиции Рерихов, а также то, что перед смертью художник несколько раз пытался вернуться сюда из Индии.

- Можете мне не верить, но я был настолько убеждён в правильности решения, что даже не побывал там. Мы прилетели в Минск, я собрал свои личные вещи, книги и сразу отправил контейнер в Усть-Коксу, - говорит Калошин. - И всё начал с нуля. Как Афанасий Никитин. Только он ушёл от всех бед в Индию, а я - на Алтай. Хотя мог бы ещё летать и летать.

- А сейчас об этом не жалеете?

- Не жалею.

Двадцать два пианино

Когда я следующий раз увидел Калошина на обледеневшем перроне Новосибирска, то подумал, что незнакомому человеку никогда не отгадать две вещи - его нынешнюю профессию и возраст. Уж больно он не похож на шестидесятилетнего библиотекаря. Кряжистый такой мужичок с цепким взглядом и кучерявящейся бородой. По виду то ли буровик, то ли прораб-строитель...

Между тем Леонид Константинович, не обращая внимания на меня и тридцатиградусный мороз, энергично выволок из тамбура вагона огромный чемодан (как позже выяснилось - доверху набитый книгами), пристроил его на раскладную тележку, и мы двинулись к машине. Из телефонных разговоров я уже знал, что вместо горнолыжных курортов Калошин теперь дважды в году посещает Москву или Санкт-Петербург. Там он участвует в конференциях, знакомится с людьми, но самое главное - собирает по библиотекам ненужные книги и отправляет их контейнером на Алтай.

Дорога туда и обратно занимает примерно неделю. Это на поезде. Впрочем, о передвижении на воздушных видах транспорта Калошин теперь может только мечтать. Полёты библиотекарю не по карману.

- Часто получается так, что даже на дорогу приходится денег одалживать, чтобы до Москвы добраться. Выхожу из поезда, а у меня в кошельке рублей 50 или 100. А надо несколько тысяч на контейнер, да ещё билеты назад купить. Но потом как-то всё само собой устраивается, - объясняет он превратности «библиотечной экономики», пока мы пьём в редакции чай. - Мне ведь везде люди помогают. И в Москве, и в Питере, и в Новосибирске. Помогают! А так бы ничего и не вышло. Вот как бы я без чужой помощи в Усть-Коксу двадцать два пианино переправил?

- Каких «пианино»? - не понял я.

- Ну каких... обыкновенных. Кто к нам в горы пианино повезёт? Это же не водка. Один раз зашёл к знакомым, смотрю, а их сынишка дощечку клавишами разрисовал и на ней «играет». Меня и пробрало. Первое пианино я этому мальчишке привёз, потом ещё одно школе подарил, а тут знакомые просить стали, чтобы я им подержанные инструменты по дешёвке нашёл. И пошло.

Усть-Кокса и впрямь находится там, где кончаются дороги. Дальше лишь горные тропы, ущелья да заросли тайги. От ближайшего крупного города её отделяют четыре перевала, пять-шесть часов пути. Это если на машине. Местные жители говорят, что раньше добираться было куда проще. Калошин с ними согласен. Он ещё застал времена, когда местный аэропорт каждый день принимал самолёты, а билет на Як-40 стоил так мало, что в Горно-Алтайск летали чуть ли не за хлебом. Потом грянул кризис, и небо опустело.

Но, как говорится, нет худа без добра. После того как аэропорт закрыли, а его территорию облюбовали коровы, у Леонида Константиновича и появилась мысль создать библиотеку.

12 февраля 1997 года эта идея материализовалась. Кстати, по какому-то странному совпадению дата регистрации совпала с днём рождения Елены Рерих, чьё имя официально и носит библиотека.

- А не устали от посетителей, контейнеров, формуляров? Десять лет всё-таки... - осторожно поинтересовался я. - Есть планы на будущее?

- Планов-то хватает. Но сначала библиотеку надо довести до ума. А вот если её дострою, увеличу число книг до 100 тысяч, то уеду в другое место. Новую библиотеку открывать, - ответил Леонид Константинович и вдруг добавил: - А может быть, это и не получится...

Мы проговорили до вечера. Потом Калошин взгромоздил чемодан на тележку и ушёл. На железнодорожном вокзале его уже ждал поезд в Бийск. Там ему предстояло разгрузить контейнер и на стареньком грузовичке отправиться домой.

Альтруист-прогматик

За несколько лет знакомства с Калошиным я понял главное - другого такого библиотекаря в мире нет. Точно нет. Даже не ищите. Ну где вы ещё найдёте библиотекаря, который сам заливает фундамент, привозит пианино и кубинские барабаны, живёт на 67 рублей в сутки, печёт хлеб, собирает по стране тонны книг и при этом ни на что не жалуется? Применительно к нему и слово «библиотекарь» звучит странновато. Ну а как назвать Калошина ещё? Книгозаготовитель? Альтруист с практическим уклоном?

Кстати, библиотека Калошина, которую сейчас посещают около двух тысяч читателей, только самая вершина айсберга его замыслов. Леонид Константинович показывал мне наброски архитектурного проекта, где чётко обозначены мастерские, зимний сад, небольшой детский театр, ветряной генератор и даже... концертный зал с органом. Скажете, пустые фантазии? Но ведь и о библиотеке так когда-то говорили. А история с книгохранилищем?
Одно время Калошин решил построить ещё один дом. Уже не для книг, для нормальной жизни. Но потом, как он говорит, «решил не распыляться» и соорудил двухэтажное книгохранилище на 100 тысяч томов. Соседи пришли в шок, когда увидели огромную стену без единого окна.

Строение и правда впечатляет. Но самое интересное, что напоминающее ангар здание длиной 20 метров, высотой 5 метров и шириной 3 метра ничем, кроме книгохранилища, уже быть не может. Впрочем, это только для нас кажется абсурдом, а для Калошина ничего особого тут нет. Он ведь и строил книгохранилище.

У Леонида Константиновича вообще своя философия жизни. Отчасти она мне напоминает наших переселенцев-староверов, которых в Дании уважительно называли «бородатыми бульдозерами». За способность нести свой крест и не размениваться на мелочи. Калошин и не разменивается. Однажды я спросил его, где он найдёт столько людей, способных воплотить его замыслы. Он помолчал и ответил:

- А я над этим не задумываюсь. Придут люди. Можно же и по-другому задать вопрос: «А где вы будете брать деньги?» Не знаю. Но обязательно появятся и деньги, и люди. И всё будет построено. А если сидеть и ждать, когда всё само срастётся, - лучше сразу закрывать лавочку. Не срастётся. Помощь приходит, когда что-то делаешь.

Конечно, многим из нас логика алтайского библиотекаря может показаться как минимум наивной. В наш прагматичный век, когда всё крутится вокруг фундаментального принципа «утром деньги - вечером стулья», так рассуждать не принято. Но Калошину на это наплевать.

Денежный вопрос

Откуда у Калошина появляются деньги на поездки, на транспортировку книг, на строительство, никто не понимает. И я не понимаю. И Леонид Константинович - тоже.

Однажды я привёз в Усть-Коксу московского бизнесмена, с которым мы путешествовали по Алтаю. Увидев библиотеку и послушав Калошина, он минут десять хохотал, а потом... пообещал дать денег на завершение строительства книгохранилища. (И не обманул.) В машине на вопрос, что его так развеселило, мой знакомый ответил просто: «Да ведь он такой же безбашенный, как я!»

Калошин не ведёт статистики, сколько повстречавшихся бизнесменов выполняют свои обещания, а сколько - нет. Думаю, что последних всё-таки гораздо больше. Поэтому постоянных спонсоров у Леонида Константиновича всего три: собственные руки, огород и пенсия. Денег не хватает, но библиотека как-то развивается, сил всё меньше, но число книг и читателей (примерно половина из них дети) год от года растёт. Единственное, что плохо, - сам Калошин книг почти не читает.

- Поначалу я наметил для себя 150 книг, которые надо проштудировать. Потом прикинул, сколько примерно осталось жить, и понял, что все эти книги никогда не прочитаю. С ужасом! Даже если буду осваивать по 80-100 страниц в день. Не прочитаю, - сетует Леонид Константинович. - А где взять время? Я и к подножию Белухи за все годы только раз выбрался. На день рождения.

В принципе все проблемы Калошина легко разрешимы. Ему надо только снять с дверей табличку с названием библиотеки, и жизнь наладится. Времени и денег станет больше. А книги можно раздать по школам. Но для Леонида Константиновича почему-то страшнее этой мысли нет. Такой вот парадокс. Что его останавливает, сказать сложно. Если, конечно, пытаться избежать ажурных банальностей.

Но одна деталь всё же очевидна: Калошин не любит, когда его библиотеку называют частной. Я сначала не понимал, почему он так цепляется к словам. Какая разница? А потом дошло.

Мне кажется, слово «частная» перечёркивает весь смысл нынешней жизни Калошина. Частная - это для себя. А стоило ли ради этого спать на верстаке, мучиться в поездах, унижаться в поисках меценатов? Для себя куда проще было бы проконвертировать десять лет жизни во что-то более прибыльное. Срубить денег и отправиться на тёплое море. Уж пару раз слетать в Турцию точно не проблема. Но Леонид Константинович выбрал библиотеку. Хорошо это или плохо?

Никто, кроме Калошина, этого не знает.

Игорь Северигин, Алтай

P.S. Калошин бывает разный. Поэтому и в Усть-Коксе к нему относятся по-разному. Одни уважают Леонида Константиновича за фанатичную преданность библиотеке, другие ругают его противоречивый характер. Окончательно запутавшись в объяснениях односельчан, я пожаловался библиотекарю, что разгадывать мотивы его поведения - занятие не для слабонервных.
- А чего меня разгадывать? - серьёзно ответил Калошин. - Я ведь не кроссворд.

Источник - Литературная газета.