Однажды, делая генеральную уборку на кухне, мыла антресоли в своей питерской коммуналке. Потолки около 4-х метров. Стояла на пирамиде из скамеечки для ног, табуретки и стола. Оступилась и полетела вниз, мгновенно осознав, что сейчас ударюсь головой об угол нашей большущей, старинной, дровяной плиты, окованной по краям чугунным уголком. И вдруг чьи-то невидимые руки меня подхватили и осторожно поставили на ноги. На кухне я была одна. И всё же мой Спаситель был рядом. Я это очень ясно ощущала. Мысленно поблагодарила Его от всего сердца. Я еще тогда была далека от Учения, но к Высшему, к Иисусу Христу тянуло уже непреодолимо. Решила, что это Он меня спас.

А однажды касание Тонкого Мира было просто зримым.
Когда рассталась со своим любимым, казалось, мир рухнул. Боль и обида просто раздирали сердце. Слёзы текли не переставая. Но жизнь все-таки продолжалась… И надо было делать неотложные дела. Как это ни парадоксально звучит в такой трагической для меня ситуации, надо было сдавать дежурство по коммунальной квартире. Хорошо, что дома никого не было. Могла работать и плакать. Вымыла раковины, ванну, плиту и взялась за пол в прихожей. Ползала на коленях, натирая паркет мастикой, разбавляя её своими непрестанно льющимися слезами… Тяжесть на сердце была страшная… Казалось, что меня сейчас что-то раздавит и всё кончится – сердце разорвётся от такого напряжения. И вдруг краем глаза справа от себя увидела какой-то вибрирующий свет. Нежно-лиловый и какой-то теплый и ласковый… Именно ласковый, хотя странно, наверное, так говорить о свете. Свет сформировался в небольшой шар сантиметров двадцати в диаметре. Он был живой и очень добрый. Он вибрировал где-то на уровне моего сердца. И та черная тяжесть, которая раздирала сердце, стала уходить. Сначала я ощутила легкость, потом Радость, (именно Радость – с большой буквы), а потом – Блаженство, какую-то неописуемую Благодать. То состояние совершенно невозможно передать словами… Длилось это недолго, не больше минуты, но прошли и боль, и тяжесть, и отчаяние... И хотя прошло с тех пор больше двадцати лет, я это состояние прекрасно помню. Жаль, что оно больше никогда не повторялось.